За каждой выставкой, особенно если эта выставка - из частной коллекции, стоит фигура собирателя. Наталья Опалева, представив в Мраморном дворце выставку "Параллельные вселенные. От абстракции к артефакту", демонстрирует свой личный вкус и собственную шкалу ценностей. Принцип этого субъективного отбора обнажил любопытную оптику: известные художники в малоизвестном их ракурсе. По временному отрезку это конец 1950-х до 1970-х, с отдельными работами рубежа ХХ-ХХI века. По персоналиям - это крупные самостоятельные величины, многие из них фронтовики. Люди, оказавшиеся перед сущностным вопросом: как делать новое искусство, после личного опыта войны, нередко - опыта заключения. Громадная личная экзистенция требовала соответствия в выборе языка искусства.

За очень разноплановыми работами, которые, как следует из названия, находятся в диапазоне от абстракции до артефакта (оба понятия достаточно размыты) проявился комплекс произведений, которые я бы назвал нашим отечественным неоэкспрессионизмом. Эти работы объединены камерностью высказывания, личной болью, дневниковой интонацией. Они глубоко психологичны и при этом воплощены в абстрактной или полуабстрактной форме.

К языку абстракции, к новой пластике художники приходили через личные впечатления, выращивали их из биографии. Так, Эрнст Неизвестный говорил, что английский скульптор Генри Мур делает отверстия в фигурах для диалога с пространством, а он делает отверстия в своих скульптурах, потому что у него была дыра в голове - у Неизвестного было тяжелое фронтовое ранение.

Николай Вечтомов писал: "Мои работы связаны не только с собственным состоянием, но и с общественными катаклизмами. Тайфуном, например. Эпичностью легенды". Он говорил, что в гамме его черно-багровых работ заложено воспоминание о Сталинградской битве, в которой он участвовал, и раскаленный пейзаж во время боев был ужасен и прекрасен одновременно.

Во всех работах чувствуется напряженный поиск нового измерения в искусстве, не местного и бытового, а чрезвычайного и сверхъестественного. То, что в советское время называлось отражением метафизики в искусстве, было поиском новой веры.

Шел поиск нового содержания, не реалистического и не фигуративного, но сакрального. Иное видение и наполнение пространства картины прямо говорит об этом направлении - многие художники используют как мотив архетип креста, некоторые включают в свои работы фрагменты подлинного церковного облачения. Они хотят почувствовать, примерить себя к утраченным сакральным измерениям и пространствам. Ввести эти поиски в системе реалистического искусства было невозможно, а в абстрактном и сакральном намечались попытки сближения и контакта.

Это очень любопытная выставка, представляющая период зарождения нонконформистского искусства, когда художник был нам дорог не только тем, что сопротивляется общей официальной позиции, противопоставлял творца государству и отстаивал личное бунтарство. В период ранней "оттепели" бунтом было освобождение в искусстве от оков профанного.

Беленок писал: "Меня не интересуют детальные наблюдения каждодневной жизни, я наблюдаю мир и его проблемы из нейтральной позиции в космосе". Художник вырос в селе Корогод в пятнадцати километрах от Чернобыля и сегодня его работы воспринимаются также как предчувствие катастрофы.

"Самая большая награда - понимание. То, что я делал сам для себя, оказалось понятным другим людям, независимо от их ранга или положения. В этом, наверное, и есть высшая награда для художника. Такие вещи мне выпадали нечасто" - Игорь Вулох.

Для Михаила Шварцмана его художественная система обозначается авторским термином "иератизм" (от греческого hieratikos - священный, жреческий). Шварцман говорил об иератическом материале: "Процессы бытия мира: метаморфозы жизни камней, пород, текстуры деревьев и пр. В знаках они выражают духовную суть. Для иерата поэтому важно знаковое осмысление этих метаморфоз".

Штейнберг писал: "Все мы вышли из Квадрата Малевича. Я наследник всей русской культуры ... На мой взгляд, национальное, идущее от иконы искусство открыл русский авангард, а не передвижники".

"Время нас всех свело. С "оттепелью" появились художники, которых раньше просто не могло быть. Для нас необыкновенно важна была сама возможность обсуждения авангардного, модернистского искусства" - Оскар Рабин.

"Главное, суть картины, не подлежит анализу и объяснению - это ее тайна, ее душа, неведомая до конца и самому художнику" - Дмитрий Краснопевцев.

"Я понимал математику художнически, мало что осознавая конкретно - это, как ни странно, очень помогало пониманию пластики. Мои друзья из Института информатики и само время заставили меня по-новому взглянуть на математику и, увидеть в ней некую мистическую сущность. Загадку этого мира и возможность его постижения" - Юрий Злотников.

"При советской власти искусство вообще не развивалось. А потом началось. И все художники оказались перед одной проблемой: что делать? Никаких традиций не было. Продолжать? А что продолжать? И каждый на свой лад искал ответ" - Игорь Шелковский.

Янкилевский так высказывался о своем творчестве: «Художник вглядывается в чистый лист с закрытыми глазами, глядя одновременно и вовнутрь себя, пытаясь найти туннель, связь между «внутренним» и «внешним» (…) В этом взгляде-видении «вовнутрь-вовне» и идет нащупывание, поиск той формы, что проявляется, «всплывает» из глубины белого пространства холста художественной волей художника».

Видео о реалистической работе Янкилевского

"Ретроспективным зрением я различаю два основных момента в моей судьбе художника: переживание бесконечности, а затем тайны мира" - Франциско Инфанте-Арана.

Существуют универсальные архетипические формы, мимо которых не проходит в своем творчестве ни один художник. Наиболее значимые для Марлена Шпиндлера крест и круг были связаны с различными сторонами его биографии. Был период заработков промышленной графикой – дизайном товарных знаков, и были периоды узничества советского времени, причем трижды.

Вместо холстов художник зачастую использовал мешковину, грубая фактура которой усиливала искомую брутальность и архаичность. Он сам готовил краски, растирая в порошок минералы и замешивая их на яичном желтке, как это делали древнерусские иконописцы. Уже на технологической стадии процессу написания картины придавались сакральные качества, а сдержанная, мерцающая гамма сохраняла тепло натуральных пигментов. Стратегия художника заключалась если не в возвращении визуальному образу тех духовных качеств, которыми он когда-то обладал, то – в памяти об утраченном.

На этой выставке мне было интересно и неожиданно осмысливать азартный, а порой мучительный личный поиск этих очень разных художников-искателей. Объединяло их всех направление поиска - от земли к небу.

Моя лекция 11 мая на выставке

Одно видео с этой выставки